Неточные совпадения
Началось длинное описание, сначала
родителей молодого человека, потом
родителей девицы, потом
история раздора двух фамилий, вроде Монтекки и Капулетти, потом наружности и свойств молодых людей, давно росших и воспитанных вместе, а потом разлученных.
— Нас заставляли танцевать, фехтовать, делать гимнастику. В низших классах учили повиноваться, в высших — повелевать. Сверх того: немного
истории, немного географии, чуть-чуть арифметики и, наконец, краткие понятия о божестве. Вот и все. Виноват: заставляли еще вытверживать басни Лафонтена к именинам
родителей…
История дикаря отступала все далее и далее на четвертую, пятую, шестую страницы, а на первых, за отсутствием других предметов сенсации, красовались через несколько дней портреты мисс Лиззи и мистера Фрэда, двух еще совсем молодых особ, которые, обвенчавшись самовольно в Балтиморе, устроили своим
родителям, известным миллионерам города Нью-Йорка, «неожиданный сюрприз».
Долго еще Варвара Александровна говорила в том же тоне. Она на этот раз была очень откровенна. Она рассказала
историю одной молодой девушки, с прекрасным, пылким сердцем и с умом образованным, которую
родители выдали замуж по расчету, за человека богатого, но отжившего, желчного, в котором только и были две страсти: честолюбие и корысть, — и эта бедная девушка, как южный цветок, пересаженный из-под родного неба на бедный свет оранжереи, сохнет и вянет с каждым днем.
Оно так и было. На другой день, ввиду возвращения
родителей, нам это открыли и взяли с нас клятву, чтобы мы ни за что не говорили отцу и матери о происшедшей с нами
истории.
Марья Виссарионовна рассказывала какую-то длинную
историю про одну свою родственницу, которой предстояла прекрасная партия и которую она сначала не хотела принять, но потом, желая исполнить волю
родителей, вышла, и теперь счастливы так, как никто; что, наконец, дети, которые слушаются своих
родителей, бывают всегда благополучнее тех, которые делают по-своему.
История, и тут только объяснилось, что деревенский повар у
родителей мальчика назывался Трифон, и образованный мальчик, приготовленный во второй класс гимназии, никогда не подумал о том, что такое Трифон, и не знал, что значит повар!
Это, должно быть, имело общественное значение, потому что при всяком случае, когда мои
родители знакомили с кем-нибудь майора Алымова, то непременно к громко произнесенной рекомендации его прибавляли потише, что он «вышел по
истории».
Можно было предполагать, что извет этот прислал князю кто-нибудь из
родителей какого-нибудь воспитанника — человек, может быть, ничего не знавший в
истории и имевший какой-то сумасшедший взгляд на позволительное и непозволительное в преподавании.
Да, таков более или менее конец этих обыкновенных
историй, а их начало в той семейной и родственной жадности, в той деревенской глупости и безрасчетливости, с которой сами
родители не дают детям окрепнуть на ногах и созреть в силах до способности принести семье в свое время действительную помощь, которая бы стала полезнее узелочков сахару и кофе, истощающих средства девочки, когда она еще еле-еле начинает зарабатывать на кусок хлеба.
И они пошли и вернулись счастливые и веселые. И счастливые и веселые были и няня и
родители, когда няня, смеясь и умиляясь, рассказала им всю
историю.